Революции обычно застают правителей врасплох. Но когда — в страхе перед мятежом или взрывом народного гнева — власти пытаются смягчить режим, радикальные перемены часто происходят еще быстрее. Почему? У экономистов и социологов давно есть ответ.
Обычно для объяснения революций ищут объективные причины: нищета, угнетение "простого народа", злоупотребления власти. Но революции случаются редко, то есть ленинского "верхи не могут, а низы не хотят" для их объяснения явно мало. Кроме того, они происходят и в относительно сытые времена. Одна из глав труда Алексиса де Токвиля о Великой французской революции 1789-1794 годов "Старый порядок и революция" называется "О том, что царствование Людовика XVI было эпохой наибольшего процветания старой монархии и каким образом это процветание ускорило революцию". Может, прав Окуджава: "Вселенский опыт говорит, / Что погибают царства / Не от того, что труден быт / Или страшны мытарства... / А погибают от того / (И тем больней, чем дольше), / Что люди царства своего / Не уважают больше..."?
Когда мятеж кончается удачей
Революции обычно вспыхивают внезапно. По свидетельству Токвиля, Людовик XVI был не в курсе, что в стране революция, даже в самый ее разгар. И умер на эшафоте. Неожиданными были обе российские революции 1917 года, и никакого тебе гениального ленинского предвидения "вчера было рано, завтра будет поздно". В начале 1917-го Ильич, выступая перед рабочими в Швейцарии, заявил, что не рассчитывает дожить до революции в России. Не ожидали ее ни большевики, ни меньшевики, ни царь, ни царица.
Николай II был уверен в полной лояльности к нему армии, без перехода которой на сторону восставших революция невозможна. До последнего дня считал, что движение против него слишком слабо, чтобы преуспеть. Александра Федоровна писала ему в ставку в Могилеве, что беспорядки — это просто хулиганство, было бы похолоднее, все сидели бы по домам. Иностранные наблюдатели тоже были застигнуты врасплох. За три дня до свержения Романовых британский посол рапортовал на родину: "Сегодня были небольшие беспорядки, но ничего серьезного".
Демонстрации студентов в Париже в мае 1968 года, поддержанные молодежью и профсоюзами по всей стране, которые привели к отставке де Голля, тоже стали полной неожиданностью для властей. Студенческий мятеж начинается после закрытия факультета психологии Парижского университета в Нантере, вызванного несогласием студентов с устаревшими методами преподавания и бытовыми причинами. Протестовали, например, против того, что обитатели мужских студенческих общежитий имели право приводить к себе на ночь девушек, а проживавшие в женских оставлять на ночь парней — нет (можно почитать роман "За стеклом" Робера Мерля).
Равноправие полов, конечно, важно, но от требования права на ночь с любовником до требования отставки де Голля не ближний свет. Но меньше чем через месяц следует роспуск Национального собрания, в феврале 1969 года генерал проигрывает референдум по частному вопросу, но понимает, что голосовали против него лично, и в апреле уходит в отставку.
Революцию в Иране 1978-1979 годов не предвидели ни шах Мохаммед Реза Пехлеви, ни ЦРУ. За 16 месяцев до нее, когда уже вовсю шли демонстрации, американская разведслужба заключила в исследовании по Ирану, что страна эта — островок стабильности, а позиции шаха непоколебимы. По всей видимости, что шах усидит, считали и в СССР, оказывавшем ему помощь до самого конца. Шах же, демонстрируя полное непонимание ситуации, в 1978 году спрашивал посла США в Иране Джорджа Салливэна: "Меня беспокоит то, что происходящее находится за пределами возможностей КГБ. Значит, это работа британских секретных служб или ЦРУ. Почему ЦРУ решило работать против меня?"
Внезапным был и распад Восточного блока — тоже своего рода волна революций. Вацлав Гавел в 1989 году говорил, что нужно наконец перестать мечтать, тогда как еще в 1978-м он написал эссе "Власть безвластных", где назвал существовавший в Чехословакии режим диктатурой и высказал предположение, что он скоро падет. Эссе произвело в Восточной Европе эффект разорвавшейся бомбы. Им зачитывались, укрепляясь в своей правоте, члены польской "Солидарности".
Немецкая история еще парадоксальнее. В марте 1990-го в опросе общественного мнения восточных немцев на тему, верят ли они в мирную революцию, 5% ответили "да", 18% — "да, но не в ближайшее время", 76% — "нет". Хронология "немецкой весны" такова. Берлинская стена пала 9 ноября 1989 года, то есть до проведения опроса. Ко времени опроса были сняты ограничения на выезд за рубеж, ушел в отставку генсек СЕПГ Эрих Хоннекер. В мае 1990-го ГДР и ФРГ подписали договор о создании единого экономического пространства, в июле Горбачев согласился на вывод из ГДР советских войск и вхождение объединенной Германии в НАТО, а в октябре ГДР прекратила существование как независимая страна.
Свежий пример — "арабская весна". Событием—катализатором "жасминовой революции" в Тунисе стало самосожжение 17 декабря 2010 года уличного торговца овощами и фруктами Мохаммеда Буазизи, чьи товары были конфискованы — предположительно с целью получения взятки. Этот акт привел к ряду подобных, причем похороны часто превращались в демонстрации протеста. Президент Туниса Зин аль-Абидин бен Али бежал из страны уже 14 января 2011 года — менее чем через месяц.
Революция в Египте началась через четыре дня — с самосожжения студента перед зданием парламента в Каире 17 января. Президент Мубарак был смещен менее чем через месяц — 11 февраля. А 13 января 2011 года, за четыре дня до начала событий, госсекретарь США Хиллари Клинтон заявляла на конференции в Дохе (Катар), что режим Хосни Мубарака стабилен.
А король-то голый!
Когда начинаются волнения, кажется, что джинн выпущен из пустой бутылки. Социология и экономика предлагают объяснение эффекта внезапности, возникающего благодаря наличию переломного момента в социальном поведении. Автором этой идеи можно считать американца Томаса Шеллинга — экономиста, социолога, специалиста по международным отношениям и по контролю над вооружениями, лауреата Нобелевской премии по экономике 2005 года. Переломами в стихийном поведении группы индивидуумов — тогда она называется толпой — психология толпы занималась еще с XIX века, но Шеллинг первым заговорил о коллективном поведении как рациональном и осмысленном.
В начале 70-х он занимался прикладными исследованиями стихийной сегрегации по расовому и национальному признаку при принятии решений, связанных с недвижимостью. Он обнаружил, что если в "белом" районе дом покупает одна негритянская семья, то все продолжают жить в нем так же, как и жили. Если негритянских семей 10%, то все еще ничего не меняется, но, когда чернокожих становится 40%, все белые почему-то снимаются с места. Они продают свои дома, которые покупают теперь только черные, и район становится менее престижным. Поведение группы меняется резко. Это и есть переломный момент.
Американский ученый Марк Грановеттер предложил теоретическую модель, объясняющую эмпирические результаты Шеллинга, в статье 1978 года "Модели перелома в коллективном поведении". По его мнению, затраты и выгоды конкретного индивида от реализации той или иной идеи (например, продолжать жить в районе или уезжать) зависят от того, что планируют другие. Когда часть людей приняла определенное решение (например, уезжать), у человека, делающего свой выбор следующим, выгоды начинают превышать затраты, и он тоже уезжает.
Модель Грановеттера очень неустойчива: малое изменение начальных условий может привести к серьезным изменениям конечного результата. Допустим, у нас есть 100 человек, готовых учинить беспорядки. Первый может начать без всякой поддержки, другому нужно, чтобы был как минимум еще один соратник, третьему — чтобы таковых было два и т. д. В результате постепенно вовлекаются все 100 человек. А теперь изменим начальные условия совсем чуть-чуть. Пусть первому никто не нужен, третьему нужно два человека, четвертому — три, но второму нужен не один, а два. Беспорядков не возникает: зачинщик вовлекается, второй — нет, соответственно, все последующие — тоже нет. В одном случае газеты напишут, что толпа бесчинствующих молодчиков учинила погром, а в другом — что какой-то отморозок разбил стекло, а толпа благопристойных граждан спокойно взирала на это безобразие. Причем, как указывает Грановеттер, в обоих случаях это практически одна и та же толпа с одними и теми же настроениями.
Модель Грановеттера в действии усматривается в рефлексии над беспорядками в городе Куме, откуда пошла волна протестов против шахского режима, в "Шашиншахе" польского журналиста Ришарда Капущинского, долгое время работавшего в Иране и ставшего свидетелем событий 1979 года: "Человек из толпы нагло поглядывает на облаченного в мундир представителя власти. И не двигается с места. Потом осматривается вокруг, видит взгляды других. Они такие же: настороженные, еще с оттенком страха, но твердые и неуступчивые. Никто не удирает, хотя полицейский продолжает кричать, пока не наступает минута, когда он умолкает и на миг воцаряется тишина. Неизвестно, поняли ли уже полицейский и человек из толпы, что произошло. Что человек из толпы утратил чувство страха и что именно это и есть начало революции".
В работе Сушила Бикчандани, Дэвида Хиршлейфера и Иво Уэлша "Теория моды, обычаев и культурных изменений как информационных каскадов" 1992 года был предложен термин "информационный каскад". Под каскадным понимается такое поведение, когда индивид принимает решения не только на основе информации, которой сам располагает, но и учитывая то, как поступают другие, этакое "я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я". Экономические субъекты, действуя на основе своей частной информации и публичной информации относительно поведения других, могут пойти в неправильном направлении, хотя коллективно — все вместе — они обладают достаточным знанием, чтобы идти куда надо.
Что такое информационный каскад, разъясняет Абгиджит Банержи в статье "Простая модель стадного поведения" 1992 года, которая продолжает и модифицирует логику Грановеттера. В его модели каждый человек обладает приватной информацией по какому-либо вопросу, в правильности которой он не уверен, и может наблюдать действия других, причем информация, получаемая через это наблюдение, имеет такую же ценность, как и его собственная. В городе N 100 человек пытаются выбрать между ресторанами А и Б, имея первоначальные предпочтения. 99 человек считают, что Б лучше, но тот, кто думает, что лучше А, выбирает первым.
Делающий выбор вторым может тоже оказаться в ресторане А. Тогда третий тем более окажется в А — и четвертый тоже. Ресторан А будет заполнен, а ресторан Б останется пустым, хотя почти все думают, что он лучше. Это связано с тем, что люди могут наблюдать только действия других людей, но не знают их мнения. Если бы мнение было наблюдаемым, то все оказались бы там, где и хотели: в Б. Банержи предположил, что его модель может объяснить через стадное поведение как колебания моды, так и экономический выбор. Впоследствии ее адаптировали и для объяснения социальных феноменов типа революций.
По Банержи, если затраты, связанные со стадным поведением, велики, это рано или поздно приведет в действие механизмы, которые будут ему препятствовать. Нередки ситуации, когда первые в гонке имеют преимущества. Предельный случай того же эффекта — победитель получает все. Или, как еще говорят, пришедший вторым — это первый проигравший. Преимущество первого зашедшего в ресторан в том, что ему достается лучший столик. Если прийти поздно, то можно и в очереди постоять или вообще уйти несолоно хлебавши. Эти риски могут перевесить желание пойти в популярный ресторан, и человек может оказаться в менее раскрученном. Так в популярный ресторан может никто не пойти, и он может оказаться пустым.
Еще большие преимущества первых в очереди понятны на примере финансового рынка. Те, кто купил акции до того, как они стали модными, приобрели их гораздо дешевле, а поэтому больше заработают или понесут меньшие убытки.
Таким образом, каскад может быть переломлен. Гораздо легче поддаются слому так называемые негативные каскады — когда люди вместе пошли в неправильном направлении. Причем обычно это происходит внезапно. Для перелома негативного каскада достаточно того, чтобы информация о реальном состоянии дел стала публичной. В сказке Андерсена "Новое платье короля", которую ученые считают текстом о сломе негативного каскада, что король голый, заметил — и тем прервал каскад — мальчик. Не потому, что он был более информированным, не потому, что у него зрение лучше, а потому, что не обладал стадной логикой. Мал был, вот и говорил, что думал. Мальчик сказал — увидели все!
Развитием теории каскадов в приложении к политическим и общественным событиям занимается американский политолог турецкого происхождения Тимур Куран. Ему я обязана примерами революций в России, Иране и Восточной Европе. Помимо революций каскадом Куран считает некоторые проявления социального активизма, например яростную борьбу с курением в общественных местах, которая ведется сейчас в западных странах, борьбу Всемирного фонда дикой природы по защите гигантской панды, обеспокоенность уменьшением озонового слоя Земли.
Люди, высказывающиеся публично на подобные темы, обычно стараются не собственное мнение излагать, а говорить политкорректные вещи. А на Западе сейчас считается корректным самому не курить и другим не давать. Поскольку люди любят высказывать "правильные" идеи, чтобы заработать репутацию в обществе, такие каскады, названные Кураном репутационными, гораздо устойчивее к внешним шокам, и их очень трудно развернуть — при всей схожести механизма с информационными каскадами.
В социальных информационных каскадах возникает феномен группового мышления, о котором говорил американский социолог Ирвинг Дженис в своей книге "Групповое мышление" 1977 года: члены идеологически сплоченной группы подгоняют свои мысли и выводы под то, что принято считать консенсусом.
Группа дает иллюзию неуязвимости (ее члены чересчур оптимистичны, могут проигнорировать очевидную опасность и пойти на экстремальный риск), создает иллюзию морального поведения (ее членам кажется, что коллективное решение является правильным с моральной точки зрения независимо от его реальных этических последствий), группа слишком полагается на стереотипы (в частности, стереотипно негативным является образ тех, кто не входит в группу: кто не с нами, тот против нас), в группе происходит коллективная рационализация (опасения, высказываемые в противовес "мнению группы", "аргументированно" отбрасываются), возникают конформистское давление на тех, кто высказывается против мнений, убеждений или иллюзий группы, и самоцензура (ее члены перестают высказывать и доказывать мнения, противоречащие "мнению группы").
В результате создается видимость единогласного принятия решения (кажется, что если никто не высказался или не проголосовал против, то все и на самом деле согласны). Наконец, возникают самовыдвиженцы на роль защитников интересов группы — эти люди считают своим долгом охранять ее членов от информации, которая может нарушить умиротворенность. Дженис считает, что ошибки правительства США в военной сфере, такие как война во Вьетнаме или высадка в заливе Свиней на Кубе, связаны с принятием неадекватных решений в жестких группах.
В информационных каскадах по социальным вопросам групповое мышление, по Дженису, проявляет себя в том, что люди, у которых в результате изучения вопроса, опыта или встречи с несогласными развиваются сомнения относительно расхожего убеждения, могут обнаружить: обнародуй они свои взгляды, они станут непопулярными, а вероятность того, что в результате этого общественное мнение переменится, крайне невелика. Предпочитая молчать или даже высказаться в духе новой общей мудрости, они будут способствовать сохранению преобладающей в обществе линии и связанных с нею ошибочных взглядов. Но как только, так сразу: если общественное мнение переменится, они окажутся горячими сторонниками новой идеи, они всегда ими были, просто молчали, ведь все молчали.
Отсюда и внезапность революций. Тимур Куран переносит идею о двух полезностях на человека, принимающего решение о том, поддерживать существующий режим или нет: с одной стороны, он хочет действовать в соответствии со своими убеждениями, жить по совести, с другой — боится репрессий со стороны режима. В какой-то момент, когда в борьбу уже вовлечено большое количество людей, желание жить по совести перевешивает, и человек присоединяется к несогласным. А дальше — полицейский кричит, но демонстрант не отводит глаз, и революция началась. Существующий режим не мог наблюдать истинных предпочтений людей: если никто не высказывается против, то кажется, что все за, и революция становится неожиданностью. Джинн находился в бутылке, только в неоткупоренной и из темного стекла, пробка вылетела внезапно — от одного толчка, и он явился теперь во всей красе.
Как сформулировал Гавел во "Власти безвластных", Пражская весна 1968 года была лишь "финальным актом длинной драмы, которая разыгрывалась в театре духа и сознания общества". У начала этой драмы стояли люди, которые хотели жить по правде даже в самые тяжелые времена. Вирус правды распространился через слои лжи. Не попытка политических реформ была причиной пробуждения общества, а пробуждение общества было причиной попытки реформ.
Из теории каскада следует: чтобы не допустить революции, режим должен быть жестче, а не терпимее. Оппозицию нужно подавлять в зародыше. Не потому, что она сильна уже в зачаточном состоянии, а потому, что выход правды на поверхность может привести к непросчитываемым трансформациям в социальном поведении. А они однажды могут вызвать непредсказуемые политические последствия. Именно этой логикой Гавел объяснял в свое время изгнание Солженицына из СССР.
Смягчение же режима уменьшает боязнь репрессий за переход на сторону оппозиции и увеличивает вероятность революции. Это объясняет и "необходимость" террора после революции: чтобы удержать власть. Иначе разочарование в новом режиме быстро отвратит от него сторонников, и они с легкостью переметнутся обратно. По мнению Курана, российская революция стала возможной именно потому, что Николай II был мягким царем, слишком либеральным был и иранский шах: будь он диктатором, удержался бы дольше. О Горбачеве нечего и говорить.
Есть все основания полагать, что российские власти с этими соображениями знакомы. И что из нынешних событий на Украине будут сделаны выводы. Возможно, схожие с теми, которые были сделаны в 2004 году, после "оранжевой революции".
|
[здравствуйте!
